Когда речь заходит о таком, с нашей точки зрения удивительном, явлении как «православный коммунизм», на ум, как правило, тотчас приходит фигура И. В. Джугашвили и его «религиозная» политика в годы Второй мировой войны. Собственно, наиболее привычным (но не менее поразительным) является термин «православный сталинизм». К несчастью, в массовом сознании стройно формируется миф о бывшем семинаристе, который тайно берег Христову веру в своем сердце, оплакивал расстрелянную его товарищами по партии царскую семью, и неустанно истреблял безбожную ленинскую гвардию (видимо, карая эту «гвардию» за убийство православного государя). Конечно, особый оптимизм у приверженцев «православного сталинизма» вызывают факты избрания на территории СССР патриарха, открытия церквей и прекращения гонений на священнослужителей. Не будем здесь вдаваться в детали, а лишь заметим, что и перечисленные выше «факты» требуют определенных оговорок и уточнений. Важно подчеркнуть, что концепция «православного сталинизма» сегодня имеет значительную популярность, в том числе и в среде современных партийных наследников большевиков, которые, позабыв заветы Ильича, рассуждают о недопустимости оскорбления чувств верующих и защите традиционных ценностей. Природа мифа о «православном Сталине» сегодня хорошо известна. Несостоятельность этой концепции и ложные представления о «дружелюбной» религиозной политике сталинизма неоднократно анализировались в трудах современных ученых, специалистов по истории Русской православной церкви в ХХ веке: д.и.н. М. В. Шкаровского, д.и.н. С. Л. Фирсова, д.и.н. Н. А. Кривовой, к.и.н. И. А. Курляндского, к.и.н. К. П. Обозного. Отметим, впрочем, что и в лагере ортодоксальных коммунистов, попытка объединить большевистскую идеологию с религиозным мировоззрением вызывает, по меньшей мере, недоумение.

Но нам бы хотелось обратить особое внимание уважаемых читателей на тот факт, что попытка «соединить несоединимое» родилась задолго до того, как товарищ Джугашвили, поглядывая на карту театра военных действий «Великой Отечественной войны», решил временно изменить тактику общения с верующими. Первые шаги к созданию православных коммунистов были предприняты еще в начале 1920-х годов. Особенно благоприятный момент выпал на голодный 1922 год, в который ленинцы начали свою кампанию по изъятию церковных ценностей. Документы, ставшие доступными исследователям в начале 1990-х годов (и, в частности, знаменитое секретное письмо Ленина членам Политбюро ЦК РКП(б) от 19.3.1922 г.), демонстрируют, как задумывался и осуществлялся раскол православной церкви в России. Этому процессу большевики отдавали немало энергии и планировали серьезную комбинацию, которую Троцкий даже сравнивал с европейской реформацией. Но «обновленцев», лояльных Советам, предполагалось держать на коротком поводке. Бронштейн полагал, что окрепшее «советское» духовенство будет для большевиков значительно опаснее «реакционно-черносотенного». В письме к членам Политбюро он, в частности, утверждал: «<…> сменовеховское духовенство надлежит рассматривать, как опаснейшего врага завтрашнего дня. Но именно завтрашнего. Сегодня же надо повалить контрреволюционную часть церковников, в руках коих фактическое управление церковью. В этой борьбе мы должны опереться на сменовеховское духовенство, не ангажируясь политически, а тем более принципиально. (Позорные передовые статьи в партийных газетах о том, что «богородице приятнее молитвы накормленных детишек, чем мертвые камни» и пр.).

<…> Чем более решительный, резкий, бурный и насильственный характер примет разрыв сменовеховского крыла с черносотенным, тем выгоднее будет наша позиция. Как сказано, под «советским» знаменем совершаются попытки буржуазной реформации православной церкви. Чтобы этой запоздалой реформации совершиться, ей нужно время. Вот этого-то времени мы ей не дадим, форсируя события, не давая сменовеховским вождям очухаться» (Цит. по: № 58. Письмо Л. Д. Троцкого членам Политбюро ЦК РКП(б) об отношении к обновленческому расколу // Санкт-Петербургская епархия в двадцатом веке в свете архивных материалов. 1917–1941. Сборник документов / Сост. Н. Ю. Черепенина, М. В. Шкаровский. СПб., 2000. С. 82).

Таким образом, стремление угодить новой власти рано или поздно закончилось бы для «советских попов» печально. Однако инициатива, срежиссированная вождями большевиков, на местах приобретала поистине уродливые, смехотворные формы. Один такой провинциальный эксперимент по формированию православных ленинцев в эпоху позднего НЭПа с нескрываемым сарказмом описал большевик-безбожник И. Я. Элиашевич: «В селе Жилино, Кунгурского района Уральской области, попами был организован для молодежи «научно-религиозный, христианско-обновленческий кружок». Программу кружка организаторы излагают так: «Мы, религиозная молодежь, хотим организовать кружок под названием «Научно-религиозный христианский, обновленческий». Программа: изучение науки и религии, учеба политграмоты, азбука коммунизма, борьба против всякой контр-революционной тихоновщины, борьба за коммунизм, за христианский научный коммунизм; так как наукой суждено строить новую жизнь на земле не только атеистичной молодежи, но и религиозно-синодально-обновленческой, отсюда мы являемся религиозными ленинистами, марксистами, материалистами, комсомольцами, иначе христомольцами. Гений Владимир Ильич Ленин освободил христианство от жадных лап, пьяно-глупых рож Романовых и ихнего лакея Распутина… Ленин дал всем свободу, освободил нас, обновленцев, от диких варваров – тихоновщины. Согласно декрета о свободе религиозности просим разрешить. Организаторы: Выгузов, Луканин, Горбунов, Блинов, Горбунова».

Организаторами кружка оказались: сын кулака-заводчика, сын местного попа, два церковных пономаря, певчий на клиросе и др». (Цит. по: Элиашевич И. Я. Религия в борьбе за рабочую молодежь. Ленинград, 1928. С. 46).

Сентенции участников этого «кружка», так похожие на некоторые «перлы» современных школьников, сдающих Единый государственный экзамен по истории, вызывали презрительный сарказм у большевиков, боль и недоумение у верных патриаршей церкви. Представляется, что и сегодня, когда так востребованы мифологемы о «православном отце народов», важно помнить о печальном опыте синтеза коммунизма с религией, который подчас принимал самые извращенные формы.